Новый британский мини-сериал «Переходный возраст». Четыре серии, по часу каждая. И — всего четыре кадра: по одному на серию.
Убита школьница: с дикой жестокостью, без малейшей попытки скрыть внешность преступника — прямо перед работающей камерой наблюдения. Ясно, что виновный будет изобличён. На наших глазах в шесть утра группа захвата врывается в дом Миллеров, обычной английской семьи среднего достатка, и увозит в участок тринадцатилетнего Джейми (Оуэн Купер). Кто он: жертва оговора, козёл отпущения, психический больной, хладнокровный убийца или малолетний маньяк? Открыты: карты — с первой серии; вопрос — практически до финала.
Убита школьница: с дикой жестокостью, без малейшей попытки скрыть внешность преступника — прямо перед работающей камерой наблюдения. Ясно, что виновный будет изобличён. На наших глазах в шесть утра группа захвата врывается в дом Миллеров, обычной английской семьи среднего достатка, и увозит в участок тринадцатилетнего Джейми (Оуэн Купер). Кто он: жертва оговора, козёл отпущения, психический больной, хладнокровный убийца или малолетний маньяк? Открыты: карты — с первой серии; вопрос — практически до финала.
Играем с открытыми картами — зритель видит все происходящее, от нас ничего не утаили
От просмотра у меня случилось раздвоение личности. Одна — вероятно, представляющая нормального массового зрителя — увидела захватывающий и очень страшный фильм, который точно усилит тревожность большинства родителей.
Другая, подозрительная во всех отношениях, отчётливо напряглась и требует честного анализа. Обе задают вопросы.
Подозрительную больше всего мучает съёмка единой камерой: хотелось бы понять, точно ли соответствует это очень специфическое выразительное средство поставленным задачам.
Если отказ от монтажа действительно целесообразен — понять бы эту цель. Похоже, тут у нас (там у них), как после второй мировой войны, порушилась картина мира. Старые смыслы не работают, что ведёт к отказу от монтажности как способа моральной оценки. Любой монтажный стык — уже навязывание позиции: интерпретация, выводы. Нет уж, пусть зритель трудится сам.
«Переходный возраст». Джек Торн, Филипп Барантини и Стивен Грэм. 2025
Значит, режиссёр Филипп Барантини доверяет реальности (другой вопрос, насколько она тут вообще киногенична) больше, чем себе. Играет с нами открытыми картами: или хочет нас в этом убедить.
Единая камера создаёт иллюзию документальности съёмок. Своего рода иммерсивный фильм с полным погружением: всех — и во всё. Стоит ли оно того? В принципе, мы смотрим дивно отрепетированный балет. Сколько усилий потрачено, чтобы все вовремя встретились в нужной точке! Одна ошибка — извольте переснять серию. Каков эффект? Почти непереносимая клаустрофобность, задыхание, — ибо дышать негде/некогда. Мигнуть тоже. Камера смотрит глазами больного человека: а отсутствие мигания — признак нехороший.
Единая камера создаёт иллюзию документальности съёмок. Своего рода иммерсивный фильм с полным погружением: всех — и во всё. Стоит ли оно того? В принципе, мы смотрим дивно отрепетированный балет. Сколько усилий потрачено, чтобы все вовремя встретились в нужной точке! Одна ошибка — извольте переснять серию. Каков эффект? Почти непереносимая клаустрофобность, задыхание, — ибо дышать негде/некогда. Мигнуть тоже. Камера смотрит глазами больного человека: а отсутствие мигания — признак нехороший.
Только единый кадр способен передать всю мучительность пройденного пути
Здесь случай иной. Время — инструмент для предельно реалистической передачи всех подробностей задержания, ареста, допроса, сеанса психолога. То есть инструмент создания симулякра реальности. Так же, как физиологичность (все эти изжоги, отрыжки, физиологические жидкости) и постоянно нервирующие героев запахи должны убеждать в том, что персонажи — живые люди. Ещё раз, для особо недоверчивых: играем с открытыми картами — зритель видит всё происходящее, от нас ничего не утаили. Мы точно знаем, что произошло — и абсолютно не понимаем — почему.
В первой серии есть эпизод: Джейми раздевают догола и досматривают. Это насилие, грубое вмешательство чужих людей — а мы пока даже не знаем, виновен ли ребёнок, или это бессмысленный произвол. Зритель не видит самой процедуры, но вглядывается в этот момент в лицо отца мальчика (Стивен Грэм): оно отражает такие переживания и внутреннюю борьбу, что время становится художественным актом.
В первой серии есть эпизод: Джейми раздевают догола и досматривают. Это насилие, грубое вмешательство чужих людей — а мы пока даже не знаем, виновен ли ребёнок, или это бессмысленный произвол. Зритель не видит самой процедуры, но вглядывается в этот момент в лицо отца мальчика (Стивен Грэм): оно отражает такие переживания и внутреннюю борьбу, что время становится художественным актом.
А когда Эдди Миллер убеждается в виновности сына, именно съёмка единой камерой позволяет зрителю пережить вместе с отцом переход от полного отторжения и ужаса (Эдди резко отстраняется, отшатывается от мальчика, дотронувшегося до его плеча) — до первой попытки принять новую реальность и собственного сына: таким, какой он есть, а не тем, каким всегда казался. Наконец, Эдди обнимает мальчика. Между двумя точками проходит полторы минуты. Только очень хороший отец мог пройти этот путь так быстро. Только единый кадр способен передать всю мучительность пройденного пути. За время, прожитое нами вместе с героями, что-то меняется в нас самих.
«Переходный возраст». Джек Торн, Филипп Барантини и Стивен Грэм. 2025
Хоть в жизни, хоть на экране — в отсутствии монтажных склеек и дублей переиграть все равно ничего нельзя.
А когда у Джейми берут отпечатки пальцев (за каждый говорят отдельное спасибо), или анализы крови? Чем тогда наполнено экранное время?
Вопросы вызывает даже волшебная, парящая на дроне камера во 2-й серии. Смотрела несколько раз — дух захватывает. Абсолютно виртуозная работа оператора (Мэттью Льюис). Но такой приём встречается в фильме единожды. Либо акцент, либо кунштюк: второе здесь означало бы разрушение системы выразительных средств. Почему же именно сейчас мы должны посмотреть на происходящее со стороны?
А теперь слово той личности, которая с ужасом и полной эмпатией ко всем героям (актёрские работы захватывающие) смотрела фильм про то, что в нашем чудном новом полувиртуальном мире ребёнок в опасности по определению. Про то, что мы зачастую имеем дело с аватаркой, под которой прячется нечто неизвестное и опасное, не отождествляемое нами ни с самими собой, ни со своим ребёнком. Про то, что мы вообще не знаем, что со всем этим делать, и только повторяем как заведённые про то, что он и мы — хорошие.
Какая разница, хорошие или плохие: хоть в жизни, хоть на экране — в отсутствии монтажных склеек и дублей переиграть все равно ничего нельзя.